Она сидела у шкафа и рыдала. Точнее пыталась успокоиться, но слезы так и катились с ее глаз. От обиды, что она не может справиться с собой, она плакала еще сильнее. Осторожно прикоснулась рукой к голове и с резкостью ее отдернула – волосы были мокрыми и липкими. Ника посмотрела на свою руку – она была в крови. Еще рыдая, она поднялась на ноги и посмотрела на шкаф. Кровавый след тянулся по нему как раз от того места, где сейчас находилась ее голова. В этот раз мама недооценила своей силы и разбила ее голову в кровь. Ника провела рукой по плечам – там тоже была кровь, но она уже запеклась. Девушка скривилась от боли и вновь упала на колени. Она проплакала еще полчаса, но, вспомнив, что должна еще успеть помыть не только голову, но еще и шкаф, поднялась и поспешила в ванну.

Впервые Ника не чувствовала удовольствия стоя под душем. Она пыталась помыть голову, но любое прикосновение доставляло ей массу боли. После, она еще долго стояла под струей воды, без каких-либо действий, смотрела на красные струйки воды, стекающие по ее телу, и ни о чем не думала. Голова была пустой…

Шкаф отмылся легко. Ника даже обрадовалась, если это слово здесь уместно, что потратила так мало времени на уборку. Она посмотрела на часы. Время быстро летит. Никого не ждет. Но она еще успеет привести себя в порядок. А что здесь такого? Подумаешь, провинилась. Мать ее наказала за это ударом головы об дверцу шкафа. Все по-честному. С кем не бывает? Таким способом наказывают, по крайней мере, большую половину всех детей. Жизнь продолжается! Хотя Ника считала, что для нее жизнь давно закончилась. Сейчас она была готова наброситься на свою мать и так же ударить ее об шкаф, но не один раз, а много. Много, много, много раз бить ее головой об дверь, пока вся ненависть не выльется из Ники. И пока вся кровь не вытечет из ее головы. Как часто она об этом мечтала? Убить всех находящихся рядом с собой? Чтобы никто больше не прикасался к ней? Чтобы никто не обижал грязными словами? Постоянно… постоянно…постоянно. Она даже чувствовала, как течет к ее голове это желание, этот гнев, эта ненависть. Ненависть к родителям, брату, друзьям, знакомым. Ненависть к миру, ненависть к жизни, ненависть к себе. Сколько раз за день она сходила с ума? Каждый час? Каждую минуту? Или, даже, секунду?

В какие моменты она хотела уничтожить одним взглядом своих родителей? Когда ее били? Кидали на пол? Или когда обзывали ее? Когда кричали? Когда заставляли делать то, что она не хотела? Или просто, когда она весело с ними разговаривала, смеялась, шутила, гуляла? Смешно…Как часто она готова была отдать за них жизнь? Наверное, не реже, чем когда желала их смерти. Даже чаще. Когда она была им благодарна? Каждый день? Каждую секунду? Нет. Еще чаще. Чаще.

И как сильно она ненавидела жизнь? Насколько сильно? Готова ли она была уйти из нее? Покинуть этот мир и отправиться в параллельный? Не готова…почему? Почему? Почему такую уставшую девушку, почувствовавшую столько боли, физической и душевной, останавливает столь маленькая и неважная вещь? Почему она до сих пор боится этой же самой боли? Она чувствовала ее в таком колорите, и до сих пор боится вновь ее почувствовать, но уже в таком малом, непродолжительном количестве. Боится. Боится. Смешно. Смешно слабому прикидываться сильным, вести весь этот никому ненужный театр.

Девушка оделась, расчесала уже чистые волосы (как больно было это делать) и вышла на улицу. Потом, уже через две минуты, она об этом пожалеет, но сейчас она надеется, что прекрасная весенняя погода поднимет ее настроение. И, может быть, это головокружение и ужасная тошнота пройдут.

Когда она прошла ровно два шага от подъезда, то услышала вскрик. Ника даже не могла понять, откуда именно он донесся. Но, когда, через мгновение, сзади нее что-то упало, по звуку достаточно большого размера, девушку сковал ужас. Она не видела, что у нее за спиной, но догадывалась. Внутренний голос подсказывал не оборачиваться, просто пойти дальше, забыть, что произошло, но когда Ника услышала тихий стон, то уже ничто не могло ее удержать. Она обернулась.

Да. Эту девушку она знает. Она живет на этаж выше. Или уже жила? Ника подбежала к девушке. Она лежала на спине и дышала едва-едва. Под головой уже начала растекаться кровавая лужа. Ника опустилась на колени и попробовала приподнять девушку. Руки ее не слушались, дрожали. Второй раз за день они были в крови. Она осмотрелась – как назло, никого не было поблизости. - Помогите! Кто-нибудь! Человек умирает! – но никто не откликнулся.

Ника посмотрела на девушку. Дыхания практически не было, но она была еще в сознании. Глаза, наполненные кровью, что-то искали в воздухе, с волнением осматривали все вокруг. Смотрели вдаль, а потом остановились на глазах Ники. Ника хотела отвести взгляд, закрыть глаза, отвернуться, но не могла – их взгляды, будто вцепились друг в друга, что-то искали в глубине глаз. Наконец, глаза умирающей девушки расширились, будто в испуге, и она, булькающим голосом, произнесла:

- И ты тоже…
- Что?
- Заражена…этим…

Ника не могла сказать что-нибудь. Она просто смотрела на девушку, пыталась понять, что она говорит, и со всей силы подавляла свою тошноту.

- Все-таки, я осталась здесь, – девушка неправдоподобно вздохнула, - здесь. Я не хочу.
- Не разговаривай. Сейчас я позову кого-нибудь! Тебя вылечат!
- Меня… лечили год, и даже у них не получилось. И… не получится. Вылечиться могу только я… сама.

«Это бред. Она бредит. Сейчас я позову кого-нибудь. Только кого?» - Ника беспомощно оглядывалась вокруг.

- Послушай, - девушка обратилась к Нике, - ты, такая же, как я.
- О чем ты…
- И ты… поймешь это потом. Но… не повторяй того, что сделала я…Это не поможет…
Ника слушала эту «просьбу», как какое-то завещание. Она забыла о том, что должна позвать людей на помощь, забыла, что голова ужасно кружится. Она слушала ее.

- Гнев пройдет, ненависть… пройдет, боль тоже. Но… и ты не будешь существовать. Исчезнешь…Не делай этого.

Взгляд девушки, постоянно блуждающий, остановился и потух. Тело расслабилось. Она практически вытекла из рук Ники. Ника еще долго смотрела на ее лицо, руки, ноги. Тут она неожиданно развернулась и ее, наконец, вырвало. Ника закричала. Не от боли. От обиды на всех, на эту «встречу» с уже мертвой девушкой. От обиды, что зря вышла на улицу. Голова была готова разлететься на куски.

Прошел месяц. За это время многое изменилось. Перестали сниться кошмары, испуг исчез, выходить на улицу одной стало не так страшно. Не прошли еще только головные боли и тошнота. И не прошла ненависть.

Ника вновь плакала. Нет, ее не побили. Обыкновенная ссора с матерью. Но было очень неприятно. Она плакала уже целый час. За это время ее два раза стошнило. Удивительно, как ее голова еще цела. Из носа текла непонятная оранжевая жидкость, Ника не могла ее остановить, и еще больше злилась. Кто-то ее окликнул.

- У меня уже болят уши. Может, прекратишь реветь?
Ника подняла голову. Прямо напротив нее сидела она. Или…да нет. Там, действительно, сидела еще одна Ника. Только немного другая. Лицо ее было бледным и абсолютно ничего не выражающим. Вокруг глаз были темные круги. И…немного темнее волосы.

- Ты меня начинаешь выводить. Так твоя голова не пройдет.
Ника окаменела. Она уставилась на своего двойника. Ничем не прекращаемая оранжевая жидкость стекала в открытый от шока рот.
- Фу! Ну, ты даешь! Гадость какая! Ты же не маленькая! Следи за собой! Ника прослушала совет.
- Ты…кто?

Девушка напротив фыркнула.

- Уже себя не узнаешь, да?

Почему-то Ника вздохнула с облегчением. То, что у нее сотрясение мозга – она догадывалась, но что при этом будет что-то мерещиться – не могла себе даже представить. А одиночество хоть вещь и отличная, иногда и оно надоедает. Ника была непротив разделить его даже с плодом своего воображения.

- А…понятно. Галлюцинация…
- Ну, в некотором роде. – девушка слегка улыбнулась.
- И что мне делать с тобой? То есть с собой? – Ника перевела взгляд на результаты своей тошноты.
- Кошмар. Ты и впрямь сошла с ума.
- Кто-то спорит?
- Вообще-то это я хочу у тебя спросить, что ты собираешься делать с собой.
- Не знаю. Я устала от себя.
- А меры принимать собираешься?
- Какие? Лечится? Не помогает. Убивать ненависть? Таким способом она лишь возрастает.
- То есть, ты готова мучаться дальше?
- Ты что? Я не могу больше просто быть! Сама прекрасно об этом знаешь!
- Боишься боли?
- Да.
- Но есть же другие способы…
- Что ты имеешь в виду?
- Ну…, - девушка напротив замялась, - ведь есть же всякие таблетки, снотворное…или…Ника, ты куда?

Ника побежала в другую комнату. Она слушала себя же и удивлялась: как только раньше она не могла этого понять! Ну, конечно же! У них же в доме полно снотворного – в семье всегда у кого-то была бессонница! Она даже знает, где именно! А какая здесь боль? Она лишь заснет и не проснется! Девушка-двойник ринулась за ней.

- Ника, ты же этого не хочешь! Признайся себе!
- Нет, галлюцинация, - девушка яростно переворачивала домашнюю аптечку, - хочу.

Ты не понимаешь! Я не могу больше жить. А этим нежеланием я лишь усложняю жизнь другим! Моя ненависть, она… она как проказа! Если заразишься, становишься другим, иным, не таким, как все. А вылечиться нельзя! Не получится! Почему? Слишком быстро она распространяется по организму. Врезается в мозг и остается там насовсем. И страдают другие, ни в чем неповинные люди! Я не могу так больше жить!

- А ты подумала о родителях, брате, друзьях, о человеке, которого любишь, ведь наверняка такой есть!
Ника на секунду остановилась, держа в руках пачку снотворного, посмотрела на двойника.
- Думала. Думала…Знаешь, они погорюют и заживут дальше! Ведь жизнь продолжается! А потом они поймут, что теперь им живется легче, намного легче! Без меня им будет лучше! Вот увидишь! Ника зашла на кухню, налила стакан воды, выпотрошила всю пачку, закинула таблетки в рот и запила водой. С довольным видом посмотрела на Нику№2. Та лишь покачала головой.
- Ты дура. Абсолютная. Я спросила у тебя о таблетках специально. Но это было сделано, чтобы ты поняла – это не выход! Тебе дана одна жизнь! И так легко с ней прощаться – полный идиотизм.
- Знаешь, а я не говорю, что этот поступок – правильный. Я признаю, что я – слишком слаба для этой жизни. И этого натиска я не выдержу. Я делаю глупость. Но эту глупость я сделала бы все равно. Потом. Через несколько лет, или позже, или через год. А какая разница? Через час Ника заснула.

Когда она проснулась, она была еще в своей комнате, но что странно – она абсолютно не чувствовала себя, своего тела. Ника посмотрела вокруг. Ничего не изменилось. Только шум в другой комнате. Она вошла или влетела туда. И увидела своих родителей, своего брата, людей в белых халатах. Все они столпились вокруг дивана. На Нику никто внимания не обращал. А, может, они просто ее не видели. Ника посмотрела через плечи присутствующих и увидела на диване себя. Да. Именно сюда она «прилегла полежать», когда очень захотела спать.

- Можете не стараться. Я уже мертва… - Ника произнесла это как-то невзначай. Ей показалось, что ее мать услышала эти слова – в этот момент она повернулась в сторону Ники. Воспоминания нахлынули все и сразу. Она вспомнила каждую секунду счастья, проведенную с родителями. Их слова, разговоры, советы, пожелания. Ника посмотрела на свего младшего брата. Малыш сидел и плакал. Как хорошо они проводили время вместе! Как шутили, играли вместе… Посмотрела на отца. Сколько хороших вещей он показал ей в жизни! Как многому научил он ее! Сколько раз помогал…Посмотрела на мать. Какими секретами она иногда делилась с ней! Сколько советов она ей дала! Откровенных разговоров…Вспомнила друзей, подруг. Сколько веселых бесед! Сколько встреч и вечеров!.. Вспомнила себя. Сколько желаний, мечтаний, грез, снов! Воздушные замки, грандиозные идеи, любимые игры, персонажи, актеры…

- Нет! Мы так не договаривались! Я не должна была это все вспоминать! Зачем мне это после смерти? Зачем? Я не хочу это помнить!

Ника закрыла уши, надеясь, что так воспоминания не будут проникать в нее, забилась в угол, зажмурилась. Но ничего из этого не помогало – лишь сильнее она вспоминала каждый момент ее жизни. Так она сидела, не имея сил ни на что: ни та истерику, ни на забытье, пока мысль, что уже ничего не вернуть, не заполнила ее мозг…если, конечно, он есть у души.

- Что ты теперь думаешь?
Она обернулась. Девушка-двойник стояла рядом и смотрела, как мать Ники падает в обморок. - Знаешь, я ошиблась. – Ника, наконец, осмотрела свое прозрачное тело и какие-то лохмотья на нем. Я могла остаться здесь и осилить этот мир. Даже перебороть его. Доказать, что я – сильный человек.
- Могла. И я тебе об этом говорила.
- Теперь это сделать поздно?
- Да, Ника. Теперь это конец.

Девушка вздохнула. Посмотрела на семью.

- Жаль покидать их… Они переживут это?
- Конечно. Сама знаешь, что жизнь продолжается. Твои слова.
- Но ненависть…она же прошла! Гнева больше нет! Я не успела заразить им других!

Двойник удивленно приподняла бровь и громко рассмеялась.

- Ника! О чем ты говоришь? Твоим гневом заражены все, с кем ты общалась! Просто в разной степени! Для заражения достаточно одной негативной эмоции зараженного!
- И что, они все умрут?
- Конечно! Как состарятся, так и умрут. Люди не вечны. Но твоя смерть – фрагмент цепной реакции. За тобой отправятся и другие идиоты. В смысле такие же глупцы, как и ты.
- Какой цепной реакции?
- Забыла, о чем просила тебя девушка - самоубийца месяц назад? Не повторять ее выход!

Гнев, ненависть прошли. Ты тоже исчезла. Но она не сказала, что таких, как вы с ней – еще тысячи! Таких же… «слабых» - она сделала ударение на слове «слабых», - Завтра о твоей смерти узнает человек, переживающий маниакальную депрессию. Так бы он пережил ее через пару дней. И все было б нормально. Что теперь? Под впечатлением твоей смерти скажет: «она сделала правильно», и пойдет, перережет себе вены. А за ним - новые, новые, новые болваны. Вы не понимаете, что сами провоцируете смерть. А жизнь прекрасна.

- Нет. В этом ты ошибаешься. Жизнь ужасна. Тебя давят, приковывают к стене, издеваются над тобой только ради того, чтобы внушить чужое мнение, чужие понятия, все чужое. Ты не можешь думать по-своему, делать по-своему. Ты всегда подчиняешься другим. Сам этого не замечая. И ты сама это прекрасно знаешь. Да, я поняла, что сделала неверно. Теперь поняла… Уже поздно что-то исправить. Но, даже если бы я смогла пересилить этот мир, мне не удалось бы жить полноценной, своей жизнью. Моя жизнь была бы чужая, потому что не я ею управляю! То есть управляла… Это всегда был кто-то другой. Друзья, которым я подражала, родители, которые боялись меня потерять, поэтому держали меня изо всех своих сил… Они хотели меня научить всему, удержать от всех ошибок, не понимая, что я ничему не научусь, если не буду сама делать ошибки. Делать их и на них учиться. Сама. И куда мне теперь идти?

- А никуда. Ты ж самоубийца! Для тебя прямая дорога в Чистилище. Счастливого пути. Еще увидимся там.
- Я не хочу уходить. Я хочу остаться. – Ника заплакала, - Господи, что же я наделала?
- Ладно, - девушка – двойник замялась, - я оставлю тебя пока одну. Если что, дорогу найдешь сама, поверь. Ее все находят, даже если не хотят.

Двойник ушла, исчезла. А Ника… Ника еще долго глядела на свой труп. Теперь, когда все кончено, можно спокойно подумать. Обо всем. У нее теперь целая вечность на размышления. Размышления, которые уже ничем не помогут. Да какая теперь разница? Теперь ты, вроде бы, свободен. Никто тобой не управляет…но и ты уже не управляешь ни телом, ни душой. Кто ты теперь? Пустота. Пустота, о которой уже никто не вспомнит. Пустота, напоминание о которой останется только на кладбище и в нескольких душах. Пустота, у которой нет права на существование. Нет права, потому что ты – пустота. Ника, ты хотела свободы? Пойми, что смертью ты не избавилась от своих проблем. Ты была свободна в жизни. И лишь теперь ты понимаешь, что настоящее рабство только начинается. Ты – вакуум. А разве у него есть права? Какое счастье летать в воздухе, зная, что в Ад или в Рай тебя не пустят, а в этот мир – тем более? Теперь твое будущее и вечное – покой. Но даже иногда от покоя устают. А в одиночестве никто долго не продержится. Из всех наказаний ты выбрала наихудшее… Ты уверена, что покой – это то, что ты хотела?

- Нет. Это не то… Не то.

Ника в последний раз посмотрела на своих родителей, которые были так близко и так далеко. Нет смысла задерживаться там, где тебе не место. Жизнь окончена так глупо и бессмысленно, но все же окончена.
Ника закрыла глаза и почувствовала, как превратилась в пустоту.

Прошу оценить и несудить строго.